Мультиобмен информацией

Блошиный рынок Парижа существует более ста лет. Несколько лет тому назад он был объявлен национальным достоянием страны. Это означает, что его существованию уже ничто не угрожает, что никакие крупные акулы капитализма не смогут вытеснить честных старьёвщиков с их насиженных мест и построить на этом историческом пространстве какую-нибудь стеклобетонную громадину под названием "Ореаль", "Панасоник" или "Ситроен". Впрочем, старьёвщиков на Блошином рынке осталось мало.

Сейчас "Блошиный рынок" скорее можно назвать оптовым рынком антиквариата. 70% его клиентуры составляют оптовые покупатели-антиквары из таких стран как США, Новая Зеландия или Австралия, словом, - из Нового Света. Турист на Блошином рынке появляется как турист, а не как покупатель. Его цель поглазеть, а не купить. Уже отошло в прошлое то романтическое время, когда антиквары приходили на Блошиный рынок рано утром в субботу, ещё до его открытия, и рылись в кучах старья, освещая карманными фонариками всё, что вываливали из своих грузовичков и фургончиков парижские старьёвщики - "броканты", - так их называют по-французски. Это люди, которые собирают или покупают всё, что жители хотят выбросить из своих подвалов или чердаков. Таких настоящих старьёвщиков на Блошином рынке Сент-Уан осталось немного, - десятка два-три.

Дело в том, что иссякли источники, из которых они черпали свои несметные сокровища. Люди перестали отдавать или за символическую цену продавать ненужные вещи старьёвщикам. Во Франции появились и процветают две другие формы и возможности избавиться от старых вещей. Первая форма - отдать эти вещи в общество спутников Эммауса, основанное аббатом Пьером. Эти вещи там продаются, а деньги идут на помощь обездоленным. Вторая форма - это так называемые "вид-гренье", операции по очистке чердаков или подвалов. Такие рынки организовывают один раз в год в каждом городке, деревне или районе города. В этот день каждый житель может свободно вынести на улицу вещи, от которых он хочет избавиться, и их продать. Отметим, впрочем, что в таких мероприятиях активное участие принимают и обычные старьёвщики (броканты), которые живут продажей подержанных вещей.

Сбор и перепродажа старых вещей как явление существовали всегда. В особенности это занятие было выгодным, когда вещей было мало. Ничто не пропадало, не исчезало, не выбрасывалось, - всё шло в дело. Проблемы стали возникать тогда, когда вещей стало возникать всё больше и больше, с развитием промышленности и с появлением вещей массового спроса и широкого пользования. Вещи эти просто выбрасывались на улицы Парижа днём, а ночью их подбирали старьёвщики и потом продавали, сначала в самом Париже, а потом за пределами города. Единственным официально разрешённым местом Парижа, где это происходило, была площадь возле церкви Сен-Медар на улице Муфтар. (Отметим, что Блошиный рынок на улице Муфтар существовал до 1955 года).

В 1880 году из Парижа выносилось до 75 тонн разных выброшенных вещей в год, однако наступил момент, когда армия старьёвщиков уже перестала справляться с этим потоком вещей. Тогда дело взял в свои руки префект Парижа по фамилии Пубель. Он приказал поставить на улицах города железные ящики для мусора, в которые и обязал жителей складывать всё выбрасываемое на улицы. Эта борьба за городскую чистоту и гигиену поставило под угрозу существование всей армии парижских старьевщиков, и стала толчком к, по меньшей мере, двум историческим событиям парижской жизни.

Первое из них - это появление во французском языке слова "poubelle". Именно этим словом обозначается по-французски "урна для мусора". (Слово "урна" - "urne" также во французском языке существует, но используется в других значениях: "урна с прахом" и "избирательная урна").

Второе событие - это постепенное вытеснение из Парижа старьёвщиков. Их стали вытеснять за черту города, которая тогда проходила по линии городских укреплений, - теперешний бульвар Маршалов или малая кольцевая окружная дорога Парижа. Старьёвщики стали занимать пустующие помещения в укреплениях, в так называемой "Зоне Парижа", впоследствии воспетой в стихотворении Гийома Аполлинера "Зона". Очень многие из них обосновались в районе пригорода Сент-Уан, однако жители этого пригорода тоже боролись за чистоту улиц и гигиену. В результате в 1886 году и возник первый цивилизованный рынок продажи подержанных вещей, который получил название "Блошиный".

Вот тут-то мы и подходим к тому вопросу, на который собирались ответить. А почему собственно Блошиный рынок? Почему не "вшивый" или "тараканий", или просто "толкучка", или "барахолка", или "свободный рынок свободного Парижа"? Ответ на это вопрос дать непросто. Академические словари по этому поводу каких бы то ни было вразумительных объяснений не дают. В них, как правило, написано так: "Блошиный рынок - это место в пригороде Парижа, где продают подержанные вещи".

Одно из объяснений (или предположений, поскольку этимология вообще наука тёмная), можно найти в книге Жана Беделя, одного из самых авторитетных специалистов в области истории Парижа и, в частности, Блошиного рынка. Жан Бедель автор книги, выпущенной к столетию Блошиного рынка, которая называется "Блошиному рынку сто лет". Автор связывает происхождение значения этого выражения с французской пословицей "Тот, кто ложится спать с собаками, наутро просыпается с их блохами". Смысл пословицы заключается в том, что плохие, неправильные поступки обязательно имеют нежелательные последствия. Действительно, если спишь рядом с собакой, то за ночь её блохи могут легко перекочевать в твои волосы. Это означает, что, точно так же, как собачьими блохами, можно заразиться чем-то другим, например, и перепродажей вещей или поиском среди старых вещей настоящих ценностей, которые несведущие люди выбрасывают на помойки.

История Блошиного рынка окутана облаком огромного количество историй, легенд и преданий. Рассказывают, как некий старьёвщик по фамилии Давыдофф купил на Блошином рынке картины Тулуз-Лотрека, выброшенные его родственниками на помойку, и разбогател. Рассказывают, как так же случайно на Блошином рынке были куплены дагерротипы известного фотографа Надара, от которых несведущий их владелец решил избавиться. Счастливчик, их обнаруживший, тоже разбогател. Всеми этими многочисленными историями питается легендарный романтический образ Блошиного рынка. Поисками ценностей в кучах старого хлама действительно можно заразиться точно также, как можно заразиться и коллекционированием, и поисками пиратских сокровищ или же копей царя Соломона. Но это только одна составляющая часть этимологических предположений.

Вторая часть - более конкретная. Разве человек, который роется в куче старых вещей, не напоминает своим поведением того, кто ищет блох? Вопрос риторический... Конечно, напоминает. Есть и третье обстоятельство - чисто французское и чисто лингвистическое. Это благозвучие. По-французски словосочетание "marche aux puces" воспринимается как благозвучное. Оно звучит приятное для уха, чем, например, "marche aux cafards" - "тараканий рынок".

И еще одно обстоятельство возникновения названия Блошиный рынок - случайность. Исследователи и очевидцы утверждают, что это выражение было однажды случайно обронено кем-то в разговоре и всем понравилось, а потому и прижилось. Что же касается глубинной его сути, то в неё никто особенно вникать не стал. Добавим, что в своей печатной (не фольклорной) форме выражение "блошиный рынок" впервые появилось не в газетах, как то можно было бы предположить, а в надписях на почтовых открытках. Мода на открытки стала распространяться в конце XIX века, как раз в те годы, когда в пригороде Сент-Уан появилась первая более или менее цивилизованная парижская барахолка, получившая столь необычное название - «Блошиный рынок».